ТИПЫ НАЦИОНАЛИЗМА, ОБЩЕСТВО И ПОЛИТИКА В ТАТАРСТАНЕ

Если бы Татарстан и Россия были капиталистическими странами, где главную роль играет экономика, вся националистическая и сепаратистская тенденция мало бы значила... Но в данном случае главную роль играют... амбиции и боязнь утратить свое кресло, а не конкретная экономическая ситуация... Каждый хочет сохранить свой псевдокоммунистический оплот.

Из выступления М. Сиразина, депутата ВС Татарстана, 12. 02. 1992

21 марта 1992 г. большинство избирателей Татарстана высказались в пользу конституирования суверенного государства, "субъекта международного права", который регулирует "отношения с Россией и другими республиками договорами, основанными на принципе равенства сторон" (61, 4% высказались "за", "против" — 37, 2%) (1, 23. III. 1992). Анализ официальных материалов вне контекста их разработки позволяет думать, что Татарстан осуществил переход от стадии безгосударственной нации к национальному государству (Etat-nation). Прочтение же более свежих документов дает возможность посмотреть на порыв к независимости под другим углом зрения и задаться вопросом о его реальных целях.

О какой независимости идет речь? О культурной автономии в системе Империи? О конституировании суверенного государства в западном смысле понятия — с собственными средствами обороны и валютой? Или же мы имеем дело с тактическим приемом, рассчитанным на увековечивание существующих на данной территории властных структур? Большинство западных аналитиков, занимающихся татарским национализмом, видят в нем двигатель (прямой или косвенный) "марша к независимости". Как представляется, различные национальные движения здесь самые активные политические силы. Многие специалисты пытаются исследовать проблему, ограничиваясь географическими либо этнокультурными факторами. Весьма редко татарский национализм не сравнивается с чеченским. Делаются и "пророческие" выводы о том, что происходящее в Татарстане связано со становлением "пан-исламистского" движения в пределах бывшего Советского Союза (2). Мы же будем анализировать события, касающиеся исключительно Татарстана и татар. В конце концов все комментаторы подчеркивают, что географическое положение этой республики предопределяет ее союз с Россией. Но нужно все-таки исследовать значение данного утверждения.

ТАТАРСКИЕ национальные движения, а затем законная политическая власть Республики Татарстан последовательно использовали национальную идею в своих политических дискурсах и программах. Следует определить, что понимается под национализмом. Мы согласны с Э. Геллнером, рассматривающим его как политический принцип, в соответствии с которым политическое единство и национальное единство должны совпадать, а каждой нации следует иметь собственную государственную структуру (3). Однако же этот принцип не универсален. Национальное государство — не историческая стадия, переживаемая каждым обществом. Этот феномен тесно связан с развитием определенного — так называемого индустриального — типа общества. Появившись, национализм выполнял конкретную функцию в процессе перехода от аграрного к указанному обществу, а затем в становлении последнего (4).

Анализ истории Татарстана и татарского народа может привести к мысли, что эпоха пригодности национализма для этого сообщества уже минула. Однако национализм является мобилизационным фактором для Татарстана и всех татар России. Следует ли отсюда, ipso facto, что современное татарское общество еще не стало индустриальным? Разумеется, нет. Но оно демонстрирует некоторые симптомы энтропии при применении к нему схемы индустриального социума. Постоянный экономический рост искусственно стимулировался в течение всего советского периода: в России не существует реальных и естественных типов социальной или профессиональной мобильности, так что родовая всеобщность, обеспечивающая экзосоциализацию, обусловлена советской "высокой культурой". Последняя лишена всяких исторических этнокультурных корней. Тем не менее социологически современное татарское общество демонстрирует характеристики индустриального: оно сильно урбанизированно, а население на 4/5 занято во вторичном и третичном секторах деятельности. Значит, функция татарского национализма могла бы состоять в содействии переходу от индустриального общества неполного и волюнтаристского типа к реальному и легитимному его типу, помочь новому социальному сплочению в процессе такого перехода. Для этого надо определить природу татарского национализма. Но какую нацию можно выявить сегодня, зная, что более 5, 5 млн. татар обитают вне "границ" Татарстана и лишь 1, 5 млн. — в самой республике, в числе жителей которой — 1, 3 млн, славян? Существует ли одна или несколько предполагаемых дефиниций татарской нации, а значит, и татарского национализма? Наконец, какова политическая функция устремлений к национальному единству?

ИСТОРИЯ И ГЕОГРАФИЯ ТАТАР И ТАТАРСТАНА
Этнография татар одновременно географически проста и исторически сложна. То, что можно ныне назвать татарским этносом, — результат смешения на конкретной территории нескольких оседлых или принимавших оседлость народов в эпоху великих переселений. Область слияния Волги и Камы — историческая территория данного этноса. В IV в. монгольское племя, названное "татарами", остановилось здесь и смешалось с автохтонными угро-финнами. Для нынешних татар их "культура" родилась в VIII в. с приходом азовских болгар (булгар). Они принесли новый язык тюркской группы, который резко потеснил местные наречия (5). В начале X в. регион был исламизирован посланцем багдадского калифа. В ходе монгольского вторжения (XIII в. ) царство волжских болгар покорила Золотая Орда. При ее разложении в XV в. Казанское ханство отделилось, восстановившись в границах древнего Болгарского царства. Болгары-татары, между тем, были обогащены монгольскими элементами; в равной мере русские охотно ассимилировали татар и монголов. Некоторые русские этнографы разрабатывают понятие "татаро-монгольского этноса", ветвь которого представлена волжскими татарами (6). В XV в. татары снова суверенны. После монгольского ига они интегрировали одновременно новый этнический компонент и новые политические структуры. Более глубокий исторический анализ показал бы степень и ритм ассимиляции их татарами. Но и без такого анализа можно констатировать постоянство территориального фактора в определении татарского общества и культуры. Их земля была скорее радушна, чем враждебна, к любым внешним проникновениям.

ПЕРВЫЕ миграции татар были обусловлены гонениями на всех мусульман России в XVIII в. Включенные manu militari в состав Империи в 1552 г., татары свободно продолжали говорить на своем языке и исповедовать ислам вплоть до 1740 г., когда за три года были разрушены 516 мечетей Казанской губернии. Русские власти объявили о массовой христианизации (7). Многие татары, стремясь сохранить свободу совести, эмигрировали на Урал, в туркестанские степи и в Сибирь. В начале XIX в. по указу Александра I в Казани был открыт университет. Стратегическая роль волжских татар была оценена в ходе колонизации Сибири, а также разработки проектов экспансии Империи в Центральную Азию. В начале XIX в. их территория стала непременным связующим звеном торговых транзитов Восток—Запад и Север—Юг. Этнолингвистическая и религиозная идентичность сделала из татар превосходных посредников в торговле России с Бухарой и Кокандом. Развитие торговли в казанском регионе привело к рождению предприимчивой, образованной и мобильной татарской буржуазии. Ее предприятия аккумулировали начальный капитал, который мог бы послужить индустриализации региона. Ее культура была не сравнима с любой из культур нерусских народов волжско-уральского региона: местные наречия исчезли там почти у всех, за исключением соседних угро-финнов (8). Было практически реализовано необходимое соответствие между культурным и институциональным (имеются в виду религиозные институты) факторами. Мобильность татарской буржуазии обусловливала рост ее коммерческой деятельности в Центральной Азии и Сибири, где сотни лет уже проживала значительная татарская диаспора. Налицо были все признаки утверждения в казанском регионе татарского "национального" индустриального общества, отличного от остальной России. Отдавали ли имперские власти себе в этом отчет?

Если согласиться с мнением многих специалистов по социологии и антропологии индустриализации (9), что создание национального государства определяется нуждами индустриализации, то царский указ 1886 г., запрещавший татарам любую торговую деятельность и приобретение собственности в Центральной Азии, может быть интерпретирован как барьер, поставленный имперскими властями на пути развития татарского индустриального общества и последующего создания национального государства татар (10). Интенции этих властей не были сугубо коммерческими. Препятствуя утверждению татарской буржуазии в Центральной Азии, они попытались пресечь мощный подъем соперничавшей "высокой культуры" (11). Преждевременное исчезновение местных наречий на территории Татарстана в пользу хорошо развитого татарского языка привело к последовательной утрате самостоятельности различными местными культурами и позволило утвердиться необходимой для индустриального общества когнитивной рациональности. Улемы обеспечивали стабильность очень рафинированного аграрного общества и формирование элиты эндогенного типа.

В конце XIX в. образовательный уровень населения был ближе к показателям индустриального, чем аграрного общества. Осуществился переход от эндоформирования к экзоформированию родового типа: в 1905 г. в Казанской губернии грамотность среди татар оказалась выше, нежели среди проживающих там русских (10). В модернизации была значительной роль движения джадидов. Это движение, развивавшееся в основном в среде татарской интеллигенции Казани во второй половине XIX в. и сосредоточенное в коранических школах, как раз и сплотилось вокруг идеи о необходимой реформе образования — путем введения в обучение научных дисциплин и поиска философских оснований в первоначальном Исламе (11). Превращение просветительского движения в политическое совпало с замораживанием надежд на процветание татарской буржуазии. Движение джададов во главе с партией "Иттифак" и его лидером А. Ибрагимовым пыталось преуспеть там, где проваливалась буржуазия: целями были собирание всех мусульман в экстратерриториальную автономию и установление конституционной монархии в России. Историю "Иттифака" можно свести к более или менее удавшимся попыткам идеологической экспансии в Туркестане и поискам на ощупь общих позиций с русскими антицаристскими политическими движениями. В них эта партия достаточно продолжительное время стремилась представлять мусульманскую ветвь. В итоге весьма ощутимая часть членов "Иттифака" между февралем и октябрем 1917 г. примкнула к большевикам и уже через них принимала марксистские идеи. По примеру М. Султан-Галиева татарские марксисты из левого крыла "Иттифака" всегда считали союз с русскими кадетами в 1907 г. фундаментальной ошибкой. Они были убеждены в справедливости тезисов Отто Бауэра об организации многонационального государства на основе принципа экстратерриториальной автономии и поддерживали султангалиевизм. Но это течение вошло в противоречие с целями Ленина и Сталина, кроившими границы в новом СССР, поскольку оно отстаивало идею объединения всех мусульман России в отдельном государстве от Казани до Памира ("Великий Туран"), идею, исходившую из принципа приоритета национального освобождения над социально-экономическим. В 1922 г. Султан-Галиева отстранили от власти в Казани, а его взгляды были в конце 20-х годов окончательно искоренены в партаппарате в ходе нескольких чисток. Для советской власти было важно контролировать всю территорию страны и разделить живущих в ней мусульман, подчеркнув новым территориальным делением государства этнические и лингвистические различия и несовместимости. Татарская Автономная Советская Социалистическая Республика в составе РСФСР была учреждена 27 мая 1920 г. после того, как из-за гражданской войны потерпел неудачу проект создания Советской республики татаро-башкир Волги и Урала. Новое образование с центром в Казани лежало в старых границах Казанского ханства. Существование диаспор не было учтено, автономия предоставлялась на территориальной основе stricto sensu: в результате в соседней Башкирской АССР насчитывалось больше татар, чем башкир; 3/4 татар живут вне пределов их номинального политического образования (М. Фарукшин, Казанский университет).

История Татарской АССР с 192U г. но 1988 г. схожа с историей многих других "национальных" регионов СССР: принудительные коллективизация и индустриализация, значительная миграция татар и русских в республику и из нее. Наднациональная "советская" "высокая культура" подменяла национальные культуры локального автономного типа, унаследованные вроде бы от аграрного общества (случай с соседними башкирами), или же соперничающую с "советской" другую "высокую культуру". Последней навязывалась автономизация.

Здесь нужно подчеркнуть две главные особенности рассматриваемой ситуации: татары более тысячи лет жили на одной и той же территории, и это была радушная к пришельцам земля. Определение татарской нации связано с ее территориальным размещением. Вместе с тем татары также стали "иммигрантами" в других частях российского пространства, татарский этнос сильно рассеян. Национальные политические движения XX в. выдвигают идею, в соответствии с которой татарская нация должна быть определена экстратерриториальным методом и предположительно интегрирована в совокупность всех тюркоязычных мусульманских наций прежнего российского или советского целого.